• Добавьте свой объект с планами и фото бесплатно!!!
• Получайте запросы от клиентов on-line!!!

( Стенограмма лекции В.Л. Глазычева )

Бюрократическое творчество.

Жизнь не позволяет мне сделать развернутую систему вопросов. Частью по недостатку времени, частью потому что так и не расшифрованы лекции, и у меня нет полной картины сказанного. Поэтому я предлагаю превратить экзамен в короткого собеседование, тему которого вы можете задать сами. Я предлагаю вам выбрать по собственному вкусу и разумению какой-то тип творческой задачи, о которой вы хотите сказать. На каком материале – не имеет значения. Важно одно: это ваш собственный выбор. Вы можете также задать мне вопрос по сюжету. Наконец, самые ленивые будут вынуждены отвечать на мой вопрос по обсуждавшимся темам.

В прошлый раз мы с вами сосредоточили внимание на сфере творческого сознания, обычно вообще не учитываемой в ряду т.н. творческих дисциплин - на законотворчестве. Я хочу обратить внимание на другую, также недоосмысленную сферу интенсивной творческой деятельности, которую лучше всего определить как бюрократическое творчество. Очень часто некие правила бюрократической игры и типы бюрократических решений воспринимаются как натуральный естественный предмет. Словно, он есть сам по себе с незапамятных времен. Но ведь каждый из такого рода сигналов создается, и иногда создается чрезвычайно изощренным образом, а его создание не только преследует номинальные, программно выраженные цели, но еще и решает множество задач, упакованных внутрь. На некоторых из этих сюжетов я и хотел бы сегодня остановиться.

Для начала с пылу с жару, что называется: сегодняшнее число, «Подмосковные известия» помещают текст, который удивительно напомнил мне циркуляры семидесятых годов, вроде решений   Политбюро ЦК КПСС о производстве ниток. Зачитываю: «О мерах по реализации программы производства лука репчатого в хозяйствах Московской области в 2000 – 2003 году». Можно не читать, правда? Поверхностное значение совершенно очевидно, второй смысл тоже не скрыт, хотя и не явлен очевидным образом, и в четвертом пункте постановления мы можем прочесть:   «Департаменту продовольственных ресурсов правительства Москвы в срок до первого апреля двухтысячного года обеспечить авансирование лукосеющих хозяйств Московской области в сумме двенадцати миллионов рублей». Ну и так далее.

Забавным это кажется только наивному уху. Определенные фигуры сознания, которые скрыты за сооружением не только таких элементарных, но и более сложных текстов, заслуживают внимания. Вот совсем недавно Департамент муниципального и государственного имущества Москвы проводил конференцию. На конференции оной обсуждалось, как бы это повысить сбор с недвижимости, находящейся в распоряжении у названного Департамента. Подход внятен и очевиден: первичной является вовсе не объектная реальность – недвижимость, а реальность субъектная – департамент. Департамент же измеряет свою деятельность отнюдь не в каких-то глупых натуральных показателях, а в бюрократической доказательствах эффективности своей деятельности - внутри той понятийной решетки, тех правил игры, которые созданы конструкцией под названием «правительство».

На этой конференции главный диспут развернулся по такому сюжету: пессимисты, или скептики, говорили, что цена аренды за недвижимость занижена и значительно уступает рыночной. В свою очередь оптимисты, они же скептики, но по другую сторону, заверяли: нет, цена вообще-то завышена, более того, так сказать, богатенькие уже выкупили недвижимость, остались небогатые, и больше чем двести – двести семьдесят долларов за квадратный метр они при продаже не потянут. А подвалы так и вовсе надо отдавать по две сотни. Любопытная логика за этим прослеживается. Вроде бы, у нас на дворе тысячелетие, в котором предполагаются некоторые рыночные механизмы определения того, что почем. Но это только декларация. В инерции мыслительных схем, в которых работает и этот, да, собственно, и все департаменты реального правительства, а не теоретической его модели, идеи такого рода быть по определению не может.

Её и нет, потому что эта недвижимость, конечно, декларативно является собственностью абстракции под названием «город», но по факту мышления воспринимается как совокупное владение субъекта под названием Департамент имущества. Эта феодальная картина настолько самоестественна , очевидна для людей – смотрите, это даже не постановление, это конференция, где предполагается обмен мнениями, - что вопроса о том, какова действительная рыночная цена, не может быть, потому что её нет. Действительной рыночной цены нет в идее. Цена может быть определена через ряд проб и ошибок: ну, назначим столько – возьмут или не возьмут? Отстройка идет таким образом.   Но это на поверхности. Гораздо интереснее то, что проистекает из расчленения конструкции управления на отраслевые управленческие системы, вроде Департамента управления имуществом. Возникает форма считывания мира точно так же расчлененного, предметно разделенного, в котором одни сущности по определению никак не соотносятся с другими, потому что те «принадлежат» другому департаменту.

Что здесь любопытно? Если растворить циркуль, очертить контекст рассуждения о цене московской недвижимости и глянуть на нее со стороны, то мы немедленно обнаружим, что таковая недвижимость существует двух родов как минимум, для простоты. Одна – это некоторые самостоятельные сооружения: заводские, складские, бывшие магазины, бывшие офисные и так далее, да? Целостные конструкции, ранее бывшие на советских балансах, а ныне являющиеся собственностью де-юре города, де-факто – владением правительства. Другая…

(из зала) Вы имеете в виду нежилые помещения?

Ну конечно. Есть вторая колоссальная масса, представляющая собой рассредоточенное множество встроенно-пристроенных помещений в жилых домах. Распоряжение и есть владение, неправда ли? Департамент, трактующий себя в качестве владельца и той и другой форм городской недвижимости, совершенно сознательно снимает это природное различие. В текстах фигурирует «городская недвижимость» вообще. Одновременно с этим в структуре, которая называется Московский бюджет и, соответственно, в деятельности по его формированию присутствует звено под названием « жилищно - коммунальное хозяйство». И в этом звене расходы бюджета, утверждаемые на год – (только что издан закон об исполнении бюджета за   девяносто девятый год), измеряются в десятках миллиардов рублей - на покрытие убытков от эксплуатации жилого фонда. Доплаты к тому, что платят граждане, измеряются десятками миллиардов. Но две эти сущности пребывают в разных контекстных полях. По отношению к сюжету, обсуждавшемуся на конференции, о которой я говорю, эта действительность почитается отсутствующей. Сам отказ от различения двух форм недвижимости ясно показывает всякому внимательному наблюдателю, что отсутствует видение того, что часть этой недвижимости является своего рода шарниром, соединяющим город и городской бюджет с совокупностью жилья, находящегося у граждан - приватизированного и не приватизированного. Нет предмета – нет шарнира. Нет шарнира – нет и экономической логики.

А теперь детский вопрос. Борис Николаевич Ельцин разрешал Москве эти шалости, и из сугубо популистских соображений московское правительство по сей день удерживало и удерживает - в нарушение федерального стандарта –– иную пропорцию между платежами москвичей и общими затратами на содержание ЖКХ. Федеральный стандарт на этот год – девятнадцать процентов от «потолка» доходов, за которым начинаются субсидии, а московский – двенадцать с половиной. Разница колоссальная. Возникает наивный вопрос: в условиях, когда дефицитность городского бюджета не может не нарастать по понятным, надеюсь, причинам, – какую задачу надо было бы поставить перед комплексом под названием «муниципальная недвижимость», если строить эту задачу не в логике департамента-владельца, а города Москвы. Понятен вопрос? Есть огромная совокупность бюджетных доплат к содержанию жилого фонда. Это с одной стороны. В другой руке лежит некоторый массив под названием муниципальная недвижимость. На конференциях , а соответственно и во всяческих постановлениях, как вы догадываетесь, идет разговор о цене, продажной цене этой недвижимости. Если выскочить за рамки такого рассмотрения, отойти на шаг в сторону и посмотреть на проблему бюджетного дефицита в той части, что относится к жилому комплексу и недвижимости, как бы вы сформулировали стратегическую цель?

(из зала) Продать все, что можно.

- - Чтобы доходы от недвижимости были больше…

Это вы остаетесь ещё в логике департамента.

- - Ну просто надо разделить эту всю недвижимость на две категории, да?

- - Вот как бы провести такое понятийное разделение. И субсидировать одну часть, а другую уже не субсидировать просто…

- - Нет, продавать может быть отдельностоящие …

Так. Значит, продавать отдельностоящие сооружения –   понятно. Они это уже и делают. Тут не надо цель ставить. Это продают, когда умеют, только вот цену не умеют назначить. Я говорил о другой половине…

(из зала) А остальные - в принципе можно деньги на их реконструкцию брать, и как бы… Короче, нужно координировать действия скорее всего. То есть не координировать действия, а как это сказать … Н е могу выразить. Как собака.

Тем не менее вы, как собачка, нюхом приближаетесь к нужному направлению.

(из зала) Ну, тут наверное нужно сказать так: надо попытаться продать именно те помещения, которые примыкают к жилым, снять с баланса. По любой цене, раз на это идет дотация.

- - А зачем это снимать с баланса, если на это идут деньги из бюджета всегда?

- - Вот именно поэтому и вопрос стоит: кому нужно снимать с баланса вещи, которые можно сдавать в аренду … И на которые ещё из бюджета идут дотации?

- - Вся эта кормушка, она, по-моему, давно прикормлена…

Это-то понятно, что кормушка существует. Я сейчас говорю не о прикорме, а о стратегической постановке цели, причем она не только к Москве относится на самом деле. Мы ведь в основном имеем дело с бедным населением, которое не может стать эффективным, т.е. ответственным собственником жилья, если под ним понимать не только квартиру, а долю жилого дома со всей его технической начинкой. В значительной своей части не может, в весомой части по установке не хочет, хотя и может. Значит если бы мы с вами ставили стратегическую цель облегчения нагрузки на городской бюджет, то в рамках подлинного бюрократического творчества следовало бы поставить задачу таким образом: как наиболее простым и внятным способом полностью передать рассредоточенную недвижимость ассоциированным жителям.

( и з зала) Зачем?

В.Л.: Для того, чтобы, имея доход от продажи или сдачи в аренду этой недвижимости, таковые ассоциированные жители могли бы полностью оплачивать коммунальные услуги, тем самым вынув этот элемент из рассмотрения в городском бюджете.

(из зала) Ну тут немножко смешаны две вещи: проблема оплаты коммунальных услуг,    и проблема с недвижимостью. По-моему это две немножко разные вещи. Потому что платить сто процентов – за что платить? …. Если у нас воды сто кубов загнали, восемьдесят получили, двадцать пропало неизвестно где, - за это заставлять людей платить просто нельзя. Никто за это платить не будет. Мало того, что это народ не привык, он ещё должен понять, что это логично.

Совершенно справедливо. Но только «народ» именно эту неэффективность и оплачивает – в виде покрытия убытков из бюджета. Если мы ещё раз расширяем контекст и включаем не только узко утилитарные и узко фискальные сюжеты, а полную «пирамиду» средового рассмотрения, то возникает проблема, так сказать, видового качества сферы услуг, которое за сегодняшние деньги поддерживать невозможно.

Отметим, кстати, что, как показывают детальные экспертные опросы муниципальных управленцев по стране, сама мысль, что они обязаны предоставлять населению услуги, вызывает у них шок. Они готовы «оказывать поддержку», оказывать социальную помощь, приятно сохраняя ощущение приподнятости над простыми обывателями, но оказывать, т.е. продавать услуги, тем самым признавая равенство покупателя и продавца на рынке услуг, - на это они не согласны. Факт, констатация которого печальна и очевидна. Проще продолжать размазывать кусочек масла по огромному ломтю хлеба, выделяя, к примеру, тридцать тысяч рублей на «приведение двора в порядок». План «по приведению» таким образом выполнить можно. Улучшить качество среды нельзя. Детская истина – услуга стоит столько, сколько стоит. Иное дело, что в условиях трепетно лелеемого монополизма (даже при номинальной конкурсности подрядов) стоимость может быть искусственно взвинчена намного больше «справедливой» цены.

Проведем вторую окружность, растянув циркуль еще – когда мы охватываем элементы своего рода социальной педагогики. Тогда главным звеном стратегии бюрократического творчества станет всемерное подталкивание горожан-квартировладельцев к самоорганизации. К формированию того самого ответственного собственника, о котором, без программно организованных действий, можно только разговаривать по воскресеньям. Это предполагает минимальную степень реалистической самооценки власти: коль скоро товарищества собственников жилья упорно не формируются, или формируются сверху и со скрежетом, за этим есть абсолютный резонный инстинкт – люди не видят в этом целесообразности. Они видят в этом очередную начальскую блажь и подозревают, что им будет хуже. Подозрение это, как правило, оправдывается, следовательно народный инстинкт здесь проявляется не без оснований. Снять подозрительность уговорами по определению невозможно. Единственное, что вы можете сделать, это сформировать очевидную заинтересованность жителей домов - увы, больших; увы, многоквартирных, что осложняет дело – хотя бы тех жителей, кто способен усмотреть интерес и растолковать его остальным.

Ну, простой пример: типичный, огромный жилой дом семидесятого года постройки, двести семьдесят пять квартир. Четыреста квадратных метров по первому этажу заняты городской службой. Санитарно-эпидемической станцией. Заняты по-московски, т.е. феодальным образом: сдавайте, ребята, в аренду. Мы платить вам толком не будем, но вы можете на аренде подработать. Вся система городских служб полуофициальным образом получила такого рода разрешения. Станция действительно перебирается в другое место, и эти четыреста метров сдает в аренду. Классическая, многослойная бухгалтерия, «серый» увод денег. Мэрия в восторге – на недоплате служащим станции можно «сэкономить» порядка 40.000 у .е . в год. Дом с этого не имеет ничего, более того, станция как владелец «не имеет средств» осуществить хотя бы ремонт отдельного входа в свои владения. Эти же четыреста метров, проданные этому же дому за один рубль, так, как за одну марку или за один доллар продают в мире убыточные заводы, - это очень важно, иначе нет акта реального владения, означали бы для жилого дома на 99-ый год гарантированный доход порядка 50.000 у .е . По отношению к двумстам семидесяти пяти квартирам это 180 у.е . в год или 3800 руб. после уплаты налога. Иными словами, это полная оплата расходов на техническое обслуживание в ценах 99-го года, да еще и оплата за электроэнергию впридачу . Иной разговор, что эти расчеты не много стоят, если учесть реальную рыночную цену качественного обслуживания жилого фонда (ровно в 10 раз больше по минимальной норме комфортности – надо бы 1800 у .е . на квартиру), но мы пока что держимся в рамках сегодняшних калькуляций.

Теоретически дом мог бы продать эти 400 м, полностью решив проблему капитального ремонта и замены лифтов, но, разумеется, он предпочел бы сохранить собственность и сдавать ее в аренду…

(из зала) Кому?

На четыреста метров вблизи метро желающих немало, и кто-то сейчас-то это арендует, между прочим. Более того. Увеличивая таким образом предложение на свободном рынке, тысячи ассоциированных домовладельцев сбивают арендную плату, пожалуй, вдвое, неизбежно сокращая свой доход, но получая возможность оплачивать из него до 70% технических услуг (в ценаз 99-го года). Снизив стоимость аренды, вы одновременно дали бы крепкий толчок малому и среднему бизнесу…

(из зала) Вячеслав Леонидович, а не будет ли это стимулом для развития теневого захвата таких площадей? Ведь не все жители будут контролировать сдачу в аренду этих площадей, то есть наиболее активные захватят это дело в свои руки, и будут проворачивать прибыли в свою пользу, и это никому, кроме самих же мошенников, пользы не принесет, особенно жителям этих квартир. И департамент ничего не получит.

Прекрасно. Вы совершенно справедливо вводите критическое измерение, без которого такого рода бюрократическое творчество превращается в чистую химеру. Резонное соображение, хотя надо сразу сказать: весь комплекс серой экономики уже существует.

- - Но не добавим ли мы ещё что-нибудь туда?

Вы не можете его добавить по одной причине: вы увеличиваете предложение. С этой точки зрения, если у вас множество мелких арендодателей, вы создаете между ними систему конкуренции.  

- - Но так не может быть, потому что в начале акт передачи как бы из собственности…

- - СЭС – передача площадей дому, для жителей, это нереально. Они не могут себе представить этого.

- - Нет, ну когда они это в реальности увидят, они это очень хорошо представят.

Вы глубоко заблуждаетесь. Более того, в настоящее время - это на конференции не обсуждалось, но реально происходит в городе, - департамент, почти исчерпав возможности, продав или сдав в аренду наиболее, так сказать, лакомые кусочки, ведет активную компанию по отнятию у домов того, что у них уже есть. У жилищно-строительных кооперативов требуют документы на квартиру, в которой размещается правление. И если недостаточно эффективны юридически грамотные люди, то происходит отъем. Равно как у жилищно-строительных кооперативов, которые строились так, чтобы иметь такого рода помещения и сдавать их в аренду ещё в советское время! В основном это были кооперативы творческих союзов – театральных, художников, где была своя юридическая служба, высокая степень организованности, дополнительные централизованные средства. Они на этом существовали, они выплачивали эту разницу, они поднимали качество среды, и ваш аргумент в этом отношении опровергается практикой. При достаточно большом числе арендных ситуаций случаи жульничества неизбежны, они неизбежны всегда, всегда происходили, и сейчас происходят. В целом достаточно положительных примеров, когда без участия государства и города происходит самообеспечение жилой структуры.  

( и з зала) Идея была в том, что никто не даст.

Подождите. Мы же с вами говорим о бюрократическом творчестве. Я сейчас не говорю о том, реально завтра дадут или не дадут. Представьте себе, что ваша цель как эксперта, или моя цель как эксперта, начать процесс формирования закона о передаче городской недвижимости в жилищный комплекс. Вы можете этот процесс инициировать, мучительно проводить, спорить, обсуждать, проверять все про и контра – речь же не идет о переключении рычага. Речь идет о самой постановки цели и задач, которые из нее следуют. Целью оказывается не эффективность работы Департамента муниципального жилища, или Департамента имущества, а, прежде всего, реализация постулатов реформы жилищно-коммунального хозяйства.

По отношению к такой рамочной цели вопрос о такой вещи, как департамент, имеет, мягко выражаясь, третьестепенное значение. Это не препятствует тому, чтобы его сохранить и сосредоточить его отвественность на подлинной муниципальной недвижимости, выключенной из жилого комплекса, работа с которой, формы реализации которой по идее и есть предмет ведения департамента. Здесь серьезная задача инвентаризации, решение которой отнюдь не лежит в интересах нынешней столичной администрации.

Во всяком социальном действии множество подводных камней есть. Не бывает однозначно удачных действий, это очевидно. Весь вопрос в цене и в прогнозируемых эффектах. К несчастью, разорванность мышления управленцев по знаменитому комплексу отраслевой конструкции управления является здесь тормозом номер один. Эгоистические   интересы, воля – это все, конечно, присутствует, но, уверяю вас, имеют меньшее значение. Мы с вами много раз говорили о значении слов. О том, как клише, которые воспроизводятся автоматически, довлеют над человеческой практикой в условиях неразвитости понятийного мышления. В прошлый раз мы говорили о том, как преобразовали Urban Planning в «градостроительное проектирование» и получили соответствующий эффект.

Жилищно-коммунальная система – теоретически - чрезвычайно важная область национальной политики, потому что тяжесть гирь, которые висят на национальной экономике, за счет нереализуемости конструктивной политики в жилищно - коммунальном хозяйстве, перевешивает весь оборонный комплекс и весь ТЭК. Однако оказывается, что чрезвычайно трудно увидеть проблему в полный рост, поскольку ЖКХ так рассредоточено, так распылено в пересчете на рубли с копейками, о которых постоянно идет речь. Рубли с копейками собираются в грандиозные величины. Критика ЖКХ как области политики и в муниципальном, и в региональном, и в федеральном масштабе совершенно не развита, потому что для ее осуществления в позиции критика должны быть люди, владеющие не только предметными областями, но и их взаимосвязью. Я вам приведу блистательный пример бюрократического творчества на материале той же Москвы. Бытовые детали, но посмотрите на величины, которые из них произрастают. Идет активная игра на том, что жители не выплачивают сто процентов, а город доплачивает от щедрот своих. Значит, городская власть все время пребывает в позиции благодетеля по отношению к недостаточным гражданам.

( и з зала) Можно вопрос: даже в элитных домах полностью не оплачиваются квартиры?

Нет, в действительно элитных оплачиваются в ста процентах, соответственна и разница: до сих пор плата за техническое обслуживание в муниципальном жилье – тридцать пять копеек с квадратного метра. В действительно элитных, это порядка двенадцати у .е . с квадратного метра. В якобы элитных – три – пять у .е . В домах средне добротного качества это порядка двенадцати рублей с квадратного метра. Разрыв такой, что гигантизм этой разницы позволяет немыслимое количество творческих схем. И вот одну из этих схем я вам продемонстрирую. Существует естественный – якобы естественный – монополист под названием Мосгортепло . Естественно, акционированный. Это такая трогательная у нас форма, оно как бы государственное предприятие, но оно же акционерное общество. В государственном смысле Москвы как субъекта Федерации.

( и з зала) И оно же владеет всем пакетом акций, или частью?

Насчет акций – это великая коммерческая тайна, и я не знаю. Но это закрытое акционерное общество. В прошлом году, несмотря на то, что городской бюджет доплачивает гигантскую компенсацию, покрывая разницу между тем, что люди платят за тепло и за горячую воду, и тем, что на своё счет должно зачислить Мосгортепло , ЗАО закрыло год с очень приличной прибылью: полтора миллиарда. Это тоже пикантная схема экономического сознания, неправда ли? Городской монополист, которому возмещается ущерб из городского бюджета, сам себе показывает прибыль и выплачивает дивиденды! Но это все детский сад. Дальше происходит очень тонкое - и это действительно творческое решение задачи, и разумно помнить, что не всякое творчество есть публичное благо. Существовали, и по сей день ещё существуют , две формы расчета за тепло человека или ассоциированного человека, ну, скажем, ЖСК или ТСЖ. По нормам и по счетчику. Счетчиков категорически не было, и их никак не хотели ставить, но утвержден план, и постепенно их все-таки ставят. В прошлом году весной, когда по тепловым пунктам уже было установлено порядка сорока процентов счетчиков, было принято гениальное творческое решение об уплате по нормативу. А что такое норматив – норматив не меняется в течение года. То есть, если весной вводят плату по нормативу, то вы все равно платите за тепло, даже когда оно отключено. Как вы платите за горячую воду, когда её отключают на три недели профилактического ремонта. В результате все кооперативы, ТСЖ и жители оказались должны Мосгортеплу очень приличные деньги. Так на круг тридцать тысяч рублей с дома. На круг сто рублей с квартиры.

(из зала) А сколько из этого было реально ну как бы использовано? Справедливо.

Вы можете себе представить, если зима была на редкость мягкая, то разница между реальным и номинальным отпуском тепла весьма существенна. Какая точно – это будет зависеть от типа отопления и конструкции ТП … Э то невероятно трудно рассчитать, потому что у домов разная теплопроводность. По единодушному мнению независимых экспертов москвичи переплатили порядка 40%. Что такое сто рублей с квартиры на круг? Сбросим каких-то льготников, пусть будет восемьдесят. Сколько в Москве квартир? Более двух миллионов. Если два миллиона помножить на сто, получаются очень приличные деньги. Ножницы эти порождены блистательным технологическим решением, не требовавшим постановления правительства, издания громких постановлений «о лукосеющих предприятиях». Одна технологическая ловкость, заключающаяся в следующем.

Главные люди всяческих ДЕЗов – люди служивые, и они принимают такого рода распоряжения к сведению. Те, кто подписывают свое «согласие» с такого рода распоряжениями, это председатели кооперативов, их бухгалтеры-пенсионеры, т.е. люди, в большинстве с невероятным трудом разучивающих новую для себя психологическую ситуацию. У людей, десятилетиями знавших, что услуги оказываются скверно, но оказываются как услуги, нет инстинкта опасности, они никак не могут свыкнуться с мыслью, что городские власти прежде всего заинтересованы их, так сказать, ободрать. И даже вполне опытные люди подписывают по привычке, они получают бумагу из «государственного» учреждения, воспринимая ее как текст, подлежащий исполнению; это въелось в спинной мозг. Излечиться от этого, понять, что на контракте вас могут разыграть как угодно, оказывается трудно. Конечно, им могла бы в этом помочь отсутствующая деятельность под названием социальная критика. Но ее нет, нет ни средств, ни способов, но главное – нет людей. Это совсем непросто – дешифровать эти схемы до того или сразу после того, как они начинают действовать. И заметьте: общество потребителей все же встало на ноги и довольно успешно прессингует лукавых поставщиков товаров и услуг, но жилищно-коммунальные услуги, как правило, в круг интересов общества потребителей не попадают.

( и з зала) Ну а как же наша пресса?

В.Л.: Где эта пресса? Кто эта пресса? Вы можете назвать больше двух-трех лиц, вообще пишущих на темы экономика и жизнь города?

  - Перед выборами если…

  Перед выборами – это не считается. Перед выборами я давал материал критикам. Если б я не давал, у них бы его не было. Каждую неделю я проводил брифинг для журналистов по материалам экспертного доклада о положении дел в Москве.

- Ну а почему бы журналистам не брать , предположим, у экспертов?… Не обязательно журналист должен сам обо всем знать!

Вот тут мы немедленно подходим к описанию следующего контекстного круга вокруг все той же первой моей игровой ситуации с недвижимостью. Даже если вы идеально отстроили механизм, даже если вы его навязали системе управления, для того чтобы этот механизм заработал, он должен быть осмыслен. Ему нужно научить, потому что надо учить пользоваться таблицей умножения. Ничего не поделаешь. Другого способа, как известно, не существует. Ну, сейчас можно пользоваться калькулятором, но ведь он все равно выдает ту же таблицу умножения, не другую. Однако все признают, что таблицу умножения следует учить, а то, что необходимо учить «таблицу» города, почему-то не признают.

Значит, вам необходимо выстроить институт социальный информации по этому поводу. Потому что, в отличие от исследователей, заодно балующихся публистикой , журналисты сами не владеют соответствующими знаниями, равно как пониманием того, что такие знания нужны. Этот институт должен опираться на социальную и финансовую базу. Рассчитывать на то, что прессу, оппозиционную к исполнительной власти, будет финансировать власть, может только очень наивный человек. Максимум - это розыгрыш, разыгрывание критики в стиле «Московского комсомольца»: подщипнуть где-нибудь по мелочи, никогда не выходя на конструкцию. Изредка случается в «Известиях», но тоже выход к структуре делается на один палей, не больше.

  Где корпоративный субъект, который может обеспечить содержательно-критическую позицию, которая одновременно была бы несокрушимо аргументирована и понятна человеку с улицы, хотя и бы с высшим образованием? Его нет. Значит, следующим звеном внутри того же бюрократического творческого процесса станет проектирование этого субъекта. Согласно мировому опыту, в этой роли выступают, как правило, две основных конструкции: одна – это союзы собственников жилья, и вторая – союзы или ассоциации квартиросъемщиков, потому что собственник – не единственная форма обитания, не всегда и не для всех удобная и приемлемая. Когда эти институты вырастают, они во всем мире становятся лоббистами интересов жителей, плюс они включаются в мировую сеть союзов собственников жилья, и как когда-то шахтеры или металлурги в эпоху профсоюзных битв, аккумулируют ресурс для решения, для того, чтобы давить противника кумулятивным усилием. В Швеции, во Франции, в Италии – где угодно. Но вы же не можете сочинить такого субъекта. То есть сочинить можете, но сделать его действенным субъектом вы можете, только создав социальную базу. А базой могут быть только действительно ассоциированные на реальном интересе жители. Не стразу, не все, могут быть кусты, звенья, их слипание, но надо их создать.  

Круг замыкается. Нужно добиться передачи контроля над недвижимостью, без которой вы не можете иметь дееспособных, самосознающих корпоративных субъектов. Способных действовать от лица жителей. Мировой опыт и пошел в этом направлении, не надо придумывать велосипеда. Ситуация с жильем везде сложна, просто не всегда в такой чудовищной мере, как в России, и мы много раз об этом говорили. Кстати, сегодня есть и такая вещь, как международный союз собственников жилья, очень важный союз собственников доходных домов. Ведь их можно загнать в угол так, что реально получится разрыв в цепи в системе владелец – квартиросъемщик – город, что и происходило в том же Нью-Йорке. Заметим, то же происходило в предреволюционной России. Закон излишне долго запрещал повышать квартплату, тогда как эксплуатационные расходы росли. Ножницы, возникшие под давлением справедливой борьбы в защиту прав неимущих, раскрывались все шире, и никто не рисковал потерей голосов избирателей требованием пересмотра норм.

Классическая для России, для советской России, для постсоветской России ситуация. Верхи не рискуют пойти на непопулярную меру, в результате чего опухоль нарастает. И это произошло во всех социал-демократических странах в пятидесятые годы, этот разрыв достиг критической величины. Вырваться из нее обычным путем было невозможно. Только созданием новой социально-политической действительности, с новыми социальными игроками –э тими ассоциациями как политическими фигурами можно было изменить ситуацию выходом в другую действительность. Формированием кооперативов, систем их дотирования, систем передачи им недвижимости в собственность – существуют десятки разных технологий. Задача поставлена – задача решена. Решить её вне сферы бюрократического творчества невозможно. Она не в технологии как таковой, она в постановке, осмыслении задачи и в убеждении, что задача существует, что есть способы её решения.

Это вечная самовоспроизводящая пружина, на которой куда мощнее работает вся система так называемой экономики, потому что таковой, с моей точки зрения просто не существует, экономика - это лишь способ считывания действительности, а не сама действительность. Это чрезвычайно важно.

Шаг в сторону оказывается совершенно необходим . Мы говорили о сфере, где пересекаются институты, граждане, теоретически – ассоциации, которых пока почти нет, хотя зародыши таких союзов есть. В Москве есть уже   союз собственников жилья. Как его сделать дееспособным – это уже другой вопрос.

( и з зала) А он образовался снизу?

Да, он образовался снизу, но ещё на излете советского времени, поэтому первая задача была – как можно быстрее вписаться в новый истеблишмент. А как только это вписывание происходит, то неизбежно возникает уже двойственность роли. Давайте теперь коснемся куда более жесткой и любопытной конструкции, которая вообще не подвергается рефлексивному рассмотрению. Я беру массив, который называется строительный комплекс. Мощность которого в стране недавно еще превосходила ТЭК и ВПК.

( и з зала) Что Вы понимаете под строительным комплексом?

Строительный комплекс – это вся система проектирования и строительства.

- - Начиная от архитекторов и кончая… добычей песка?

Не обязательно добычей песка, или производством техники, на которой этот песок перемалывается и   просеивается, и кранов для его погрузки, и платы за перевозку этого песка… Производство материалов может быть вполне обособлено экономически, но и тогда сильно влияет на строительный комплекс, массив которого грандиозен. Это легко понять. Если взять отдельно взятую Москву, в которой этот комплекс мощнее, чем в других местах страны, хотя, скажем, в Чувашии на самом деле он производительнее. Не в абсолютных величинах, а на душу населения. В Чувашии нет ничего, как вы знаете. Ни нефти нет, ни газа нет – мозги, правда, есть, и воля их употребления. Но это к слову.

Строительный комплекс – это огромная машина, которая перерабатывает идеи и нормы, и через них материалы в некоторый конечный продукт. Мы с вами уже касались этого сюжета, но с других сторон. От города, от среды, от людей - когда говорили, что при нормальной системе рынка (для простоты будем говорить о жилье, конечно не только жильё строится) строительных услуг происходит относительно естественный отбор оптимально пользующихся спросом позиций. На примере Торонтского закона я старался показать, что этого недостаточно. К обычной рыночной отстройке добавляется волевое воздействие, принимающее форму бюрократического творчества через законотворчество в конечном счете. Без этого невозможно «закрыть» тот сектор потребностей, который дискриминован рынком по причине финансовой недостаточности потребителей. Так или иначе существует определенная натуральная логика, задаваемая схемой: типы жилья соответствуют ценам. Возникают каталоги, по которым спрос и предложение находят друг друга.

Повторю уже сказанное. В этой логике давным-давно отстроилась эмпирическая закономерность, согласно которой крупные строительные компании с излишне большой производительностью неэффективны. Их собственные расходы вырастают столь существенно, что увеличение производства их не покрывает. Скажем, в Соединенных Штатах большой строительной компанией считается компания, возводящая в год порядка пятидесяти отдельных односемейных домов. Большая часть строительных фирм возводит их меньше. В Соединенных Штатах это самая, может быть, кроме лизинговой схемы баров и малых ресторанов, рассредоточенная сфера индустрии.

Всякие попытки укрупниться – а попытки, вполне естественно, предпринимались в эпоху торжества фордизма - сошли на нет . Нет уже знаменитой компании Левитт , которая в 30-е годы застраивала Лонг-Айленд одинаковыми домиками. Я сейчас это не обсуждаю. Это легко проверяемая констатация. Ну уж раз я вспомнил, обозначу гениальную форму творчества, связанную с этими Левиттаунами . Когда после войны в массовом порядке строились   малогабаритные дешевые дома (на трехпроцентный ипотечный кредит и двадцатилетнюю рассрочку) для тех увольнявшихся из армии солдат, которым было психологически необходимо обзавестись собственным домом, и огни сразу же произвели бейби-бум . Дома были миниатюрными. Помещения в них были тоже миниатюрными. Что бы вы, в роли социальных дизайнеров сделали, чтобы такой дом породил иллюзию, будто он большой и просторный?

(из зала) Зеркал бы понавешали !

- - Маленькое окружение дома!

Народ хитер, так просто не сделаешь.

- - Может быть, ему еще участок нужно добавить?

Вы очень рядом с истиной, но все-таки только рядом.

- - А, больших домов рядом не делать!

Это было ещё подлее и талантливее. Мебель, выставленная в образцовых домиках, была уменьшена на одну пятнадцатую. Дома презентовались как оборудованные, обжитые – на одну картинку человека не поймаешь.

- А кровати тоже в длину меньше?

Да-да-да, вся мебель была сделана чуть-чуть меньше, так что это не бросалось в глаза, но считывание сомасштабности создавало иллюзию настоящего, серьезного и добротного.

- - А люди были маленькие?

Да нет, они уже были примерно такие же. Но не опознавали, они же в этом доме еще не жили. Они только примеряли к себе выставочный экспонат. На диван можно сесть? – Можно. На стул? – Тоже можно. Ложиться на постель при людях не принято, во всяком случае в пятидесятые годы. Это гениальный психологический трюк, который был очень широко использован. Потом расставляли обычную мебель, было тесновато, но привыкали.

Так вот, вернемся к базе, к строительному комплексу.

Итак, в обычном мире размеры строительной компании невелики. Тогда её собственные расходы минимизируются, и усредненная норма прибыли выдерживается. В Москве один ДСК – 1 строит более миллиона квадратных метров в год. Это первое.

Второе. Мы уже говорили, я повторю, что Москва идет супротив всего мирового процесса, в котором крупнейшие города превращаются в своего рода страны. Расширяются, растягиваются, образуют некую большую урбанизированную страну, Москва юридически окружила себя забором, придав ему форму реконструированной МКАД, хотя за ней есть «десантные выселки», унаследованные от поздней советской эпохи. В силу страсти московских властей к эстетической завершенности, по-хорошему было бы их отрезать, но «своего» обычно уже не отдают. И если средняя плотность крупного города в мире уменьшается, то за последние десять лет плотность Москвы все возрастает за счет того, что происходит система замещения относительно низкой этажности большей этажностью. Вытягивание города вверх. Ещё в семидесятые годы, когда у нас немножечко разрешили социологию, и проводились невинные социологические опросы на предмет вкусов, предпочтений, задавался любопытный вопрос о жилье, о типе жилья. Хотя в ту пору личный опыт общения с миром был статистически ничтожен, по миллиону косвенных сведений, почерпнутых из литературы, кино, рассказов, человек выращивал в себе некоторую голубую мечту. И семьдесят процентов опрошенных говорили, что их идеалом является отдельный дом. Американская мечта (вообще-то её можно назвать и старорусской мечтой) была прочно пересажена во внутреннюю психику советского человека.

(из зала) Как вы говорили, отдельный домик - некая слободская мечта.

Ну, естественно, она же и слободская, она же и американская, потому что субурбия –а мериканский пригород – это есть типичная слобода, только жилая.

- - Возможно, это проистекало от большого количества коммунальных квартир?

В 70-е годы коммунальных квартир нет в идеализации, хотя они статистически вполне еще мощно представлены. Это я уже как свидетель эпохи вам могу сказать, который её испытал на своих ребрах . Коммунальная квартира столкнулась с шоком идеи отдельной квартиры в конце 50-х. Отдельная квартира выступала в обличье абсолютной мечты. А уже в семидесятые годы то, что реализовано, уже мечтой натурально не являлось, слабины нового строительства были очевидны, и возникла, так сказать, ретромечта второго порядка. С тех пор ничего не изменилось. Социологический анализ предпочтений говорит, что для двух третей россиян, если не больше, именно отдельный дом выступает в категории идеала. Значит, имей мы дело со свободным рынком предложения и спроса, именно эта схема имела бы шанс наибольшей реализации. Вместо этого мы имеем дело с продолжением строительства стандартных высоких многоэтажных, супермногоэтажных домов, с феноменом логики самовоспроизводства типа жилой среды.

- - Я хочу спросить: Не на этом ли отчасти строится бизнес строительных фирм, которые отстраивают не только жилье для новых русских, супердачи какие-то на Рублевском шоссе, но и просто обычные дома из бруса?

Конечно же, но только… это-то у нас оказалось в сфере элитного рынка, не массового.

- - А, например, а бытовки те же самые? … Их слабо можно представить в качестве дома, но хотя бы хоть какого-то субститута.

- - А ты поедешь туда жить?

- - Да я уже живу в ней!

Вы прекрасно понимаете, что человек выживает и в землянке, и в шалаше, но мы говорим о нормальной постановке политической задачи формирования рынка, в котором сугубо демократический спрос играл бы весьма существенную роль.

- - А вы знаете, какое ограничение тут, на мой взгляд, есть? В радиусе Москвы, в границах Москвы, иметь собственный дом – это слишком шикарно, то есть цена на землю, наверное, большая, а за границами той же кольцевой дороги, когда вы приобретаете там жилье, то автоматически вы как бы перестаете быть жителем Москвы.

- - Это не совсем так…

Ну, во-первых, это уже не совсем так, и проживание в Красногорске или в Одинцове ничем не ущемляет ваших прав на работу или развлечения в Москве, хотя пока еще психологически различие имеется. Но и первое не срабатывает , потому что мы же говорим о политике. В рамках этой политики такая вещь, как плата за землю, является одним из инструментов. Не причиной, а следствием. Это может быть один из действующих факторов формирования бюджета, он им и является, но одновременно это может быть и рычагом эффективного правового зонирования, о котором мы уже говорили. Вы можете не заставлять людей передвигаться куда-то, а, так сказать, позволять воде течь туда, куда ей удобнее. Снижая или завышая плату за землю, вы можете блокировать некую деятельность де факто или склонять к некой деятельности. Если вы дадите скидку на аренду земли при условии, что вы открываете на перекрестке магазин, то магазины появятся на перекрестках. Как в свое время было сделано в Лондоне, где была принята схема, вследствие которой все пабы – на перекрестках. На углу любого перекрестка обнаружится паб.

- - А для чего?

Это было сделано для того, чтобы вывести публичные места за пределы жилой зоны, и тогда это была совершенно аристократическая мера - отодвинуть плебс от жилья джентльменов. А вовсе не для того, чтобы ему сделать хорошо. Но за одно возникла удобная для всех система ориентации, да еще и писхологически комфортная «экстерриториальность» публичного места. Так уж получается, что в законотворчестве и в бюрократическом творчестве иногда решается совершенно другая задача, чем та, что имелась в виду первоначально. Мы когда-то об этом с вами говорили, про Французскую Революцию и Пале-Рояль . Делался сугубо коммерческий проект, а получилась среда, в которой можно было начать революцию.

В Москве такого рода целостное рассмотрение среды отсутствует в качестве основания для жилищной политики, которая подменяется строительной политикой в интересах строительного комплекса как лоббиста. Остаются квадратные метры, статистика на уровне квадратных метров, да еще постоянный разговор о номенклатуре квартир. И власти почему-то жалуются: не хватает однокомнатных квартир. Нехорошо. Надо, чтобы было больше однокомнатных квартир. Надо распорядиться – и вставлять однокомнатные квартиры, хотя, разумеется, застройщик в этом не заинтересован, потому что совокупность однокомнатных квартир обоходится ему гораздо дороже, чем совокупность двухкомнатных или трехкомнатных квартир. Больше стояков, больше санузлов … Разводка труб длиннее … Невыгодно.

Но происходит именно это, и продолжать это можно до бесконечности. Мне важнее поставить задачу. Если вы встаете в позицию конструктивного социального критика, который констатирует: цена жилья в Москве очевидным образом задрана по отношению к платежеспособному спросу. Эта цена запредельна, как правило, не только для человека, оканчивающего институт, но и во всех прочих случаях, за исключением узкого потребительского сектора. Как в рынке мебели, так и в рынке жилья до сих пор интересы средне- и низкооплачиваемого слоев жителей игнорируются, то есть рынок отстроен как элитарный. На какие ухищрения приходится идти городской власти, чтобы при этом строить три с половиной миллиона квадратных метров в год?

(из зала) Меньше нельзя?

- - Субсидии.

- - Не субсидии, а какие-нибудь скидки, льготы строительным компаниям … Д ля того, чтобы они строили…

- - Ну мы это уже обсуждали, что часть квартир отдается, а часть – продается.

Я сейчас гораздо крупнее беру. Это все мелкие технологии, их много разных. Я говорил ещё о том, что прежде всего это вывод операций по строительству жилья в бартер. Отдача квартир самим строителям для реализации – форма этого бартера, долговременные векселя – промежуточное звено между тем и другим, то есть оттягивание выплат дилерам, тем самым насильственное кредитование. Но и этого недостаточно. На самом деле вам абсолютно необходимо при этом покрывать убытки этой сферы за счет многосложных схем. Вникать в эти детали мы не будем, их тьма тьмущая. Но давайте еще раз посмотрим: три с половиной миллиона квадратных метров. Это много. Продажная цена существует официально. В системе двойной передачи: оптовая закупка, потом риэлтерские компании, которые должны иметь свой профит с этого дела. При этом утверждается, что достаточно много - хотя понять, сколько, никогда нельзя - выдается ещё так называемым бесплатным образом некоторым очередникам. Принимаем на веру. Как вы самым простым – и это будет сфера бюрократического творчества номер один – средством заставите концы сходиться с концами?

- - Цену задирать.

Задирать уже дальше нельзя. Не берут. Даже южанский спрос имеет границы. Приходится даже несколько снижать цены. Бюджет писать…

Подделать статистику. Реально иметь одно число незаселенных квартир – показывать другое.

- - А зачем это надо? Кому это выгодно?

-                         Всем выгодно…

- - Только самому строительному комплексу?

- - Бюрократии выгодно…

Значит, прежде всего самому строительному комплексу. Как могучему политическому игроку на карте города. Речь в СМИ все время идет о партиях, об олигархах, о бог знает каких мифических фигурах. Партии все, кроме коммунистов, это все клубы, а коммунисты – это, так сказать, форма квазиоппозиции , вожди которой весьма уютно себя чувствуют именно в этой роли. Олигархи - вообще газетный миф, а вот строительный комплекс Москвы – это политический игрок номер один. А кто финансировал избирательную компанию Попова и Лужкова? Строительный комплекс, который на этом, как и положено в нормальной торговле, получил определенные преференции. Правила игры по своим ходам.

- - Значит, тут точный экономический расчет работает? Вложил вот в компанию политическую по избранию…

Он не был экономическим, уверяю вас. Никто не подсчитывал. Но серьезный политэкономический расчет на эффект конечно же присутствовал. В этом отношении строительный комплекс обладал преимуществами. Если вы обратите внимание на советскую историю последних десятилетий, до конца Советского союза, то вы обнаружите, что львиная доля первых и вторых секретарей обкомов и горкомов формировалась людьми строительного комплекса. Борис Николаевич Ельцин – из того же числа. Это старая история, а не новая история. Тип мышления, связанный с советским строительным комплексом, который склонен сводить все и вся к простому количественному показателю производства квадратных метров, идеально соответствовал т.н. плановому хозяйству. Такие вещи бесследно для сознания не проходят, уверяю вас.

- - А у нас военные имеют право приватизации жилья или нет?

- - А вот как же быть с оплатой коммунальных услуг и расходов на эксплуатацию жилого фонда , при приватизации кто несет нагрузку? … Люди что, не платят квартплату, что ли?

Здесь все очень запутано, потому что на сегодня срабатывает чрезвычайно многоступенчатая схема, при которой оплата эта может и не вноситься. По действующему пока жилищному кодексу вас не могут выселить, если вы не будете платить. И отключить от коммуникаций не могут, что создает кучу проблем. Телефон по традиции отключают, и против этого никто не протестует, а вот воду отключить не могут, тепло - тоже. Новая проблема здесь в том, что дотации не распространяются сейчас на тех, кто становится собственником вновь возводимых коммерческих зданий. Они должны оплачивать полную стоимость услуг . Но те, кто вселяется в эти же дома по муниципальной схеме, - у нас делается и так, - платят по льготной схеме. В результате вся система приходит в дисбаланс.

Так, давайте, господа, продолжим. Мы зафиксировали, что реально заинтересованн сам строительный комплекс, являющийся мощным политическим игроком, и пока что способный навязывать собственный интерес как интерес общественный. Вот вы – строительный комплекс. Вы заинтересованы в том, чтобы навязать свои правила игры. Простая договоренность, даже политическая договоренность – вещь ненадежная. Вы должны выстроить систему безопасности, при которой ваша монопольная позиция закрепляется прочно. Ловит вашего партнера в капкан, из которого ему трудно вырваться. Что вы сделаете? Как вы добьетесь того, чтобы эту удавку город не мог с себя снять?

- - Договориться между собой?

Этого не достаточно.

- - Закрепить свои монополистические права законодательным способом?

Нет, это вступает в слишком откровенное противоречие с федеральным законодательством, поэтому такого рода закон не пройдет.

- - Может быть, перетянуть на себя полностью строительство социального жилья, чтобы город был обязан.

Вы все равно назвали договоренность: сегодня перетянули, завтра растянули. Ненадежно.

- - Нет, а если владеют всем, всей цепочкой…

- - Дать городу кредит.

- - Что может сделать город?

Вы забываете о простой вещи, известной еще с азов политэкономии. О том, что всякое производство есть воспроизводство. Значит вам нужно…

-                         Заручиться поддержкой, может быть?

Проще. Вы можете провести через Думу замечательный бюрократический акт, вроде того, с чего я начал сегодняшний разговор, но речь будет не о луке, а, скажем, о финансировании, восстановлении основных мощностей домостроительных комбинатов – всех, сколько их у вас есть. Кто рискнет возразить? Что это означает? Это металлические формы, или прокатные станы, тысячи тонн металла, в которых весь этот бетон должен отливаться. Заменамоторов , камер пропаривания и их компрессоров… Вам нужно заставить город инвестироваться в восстановление того, что уже к девяностому году пришло в почти полный упадок. Все сроки прошли, и всю технологическую цепочку надо было или похерить и сдать на металлолом, или создавать заново. Мощное писхологическое давление: говорится: «мы строим жильё» – что факт. Решается социальная задача – в некотором смысле тоже факт. У нас работает семьсот тысяч человек. Какая должна быть воля, снабженная знанием о других возможностях, чтобы противостоять такому давлению? Поскольку такого рода воли не было, и такого рода знаний тоже не было, город сам себя посадил в капкан.

Потому что списать такого рода инвестиции означает тотально расписаться в своей несостоятельности. Это очень сильный ход, который был сделан на абсолютно технологическом языке . Решения-то принимаются не о политике, не о строительной политике, а о том, что на ключевом для города предприятии нужно восстановить основные фонды. Это – творческий акт. Игнорировать такого рода мыслительную деятельность, которая постоянно оказывается за текстами, которые потом поступают в виде чего-то, что можно просто читать как факт, абсолютно невозможно. При этом заметьте: мы – Москва - строим, я ещё раз повторяю, самое дорогое жильё. Самое дорогое из возможного в своем классе качества.

(из зала) Вы имеете в виду по себестоимости?

Ну конечно. Если вы ставите в дома выше десяти этажей, то по нормам, которые никто не отменял, вы обязаны дать два лифта. На каждый подъезд. Что такое лифты как поглотитель энергии, материалов, рабочей силы на монтаж и   ремонт? – Это гигантская нагрузка. Там где существует нормальный рынок жилья, такую нагрузку позволяют себе дорогие кондоминимумы . Жилье более низкой социальной, соответственно, и ценовой категории не может таким быть. Оно слишком дорого. Именно такой накрут стоимости является для нас нормой, так как это уже самовоспроизводящая система. Ведь дальше вам надо вложиться в реконструкцию Карачаровского завода, производящего лифты (т.н. элитное жилье – на «ОТИС »е ). И вы захлопываете следующий капкан. Если завод реконструировался на ваши городские кредиты, он должен их возвращать. То, что этот возврат есть перекладывание из одного кармана в другой, это другой разговор. Они для того и разведены на разные карманы.

И второй принципиальный ход, который я не назвал бы творческим по задаче, потому что так задача не ставилась, но по результату – несомненно. Оторвать идею возведения жилья от идеи его так называемой эксплуатации. Если вы отчленили строительный комплекс от комплекса эксплуатационного, ввели их в разные ячейки управленческой конструкции и политической машины города, вы всю его экономическую карту ставите с ног на голову. По одной простой причине: есть никем не отменяемый закон, по которому стоимость эксплуатации жилья в его расчетный срок в три раза превышает стоимость его строительства.

Как только вы эту сторону вводите как критерий формирования политической конструкции, исходным у вас оказывается не физический факт возведения коробки, а взгляд на функционирование этой конструкции в историческом времени. Никуда не денетесь. Каждый рубль, который вы сэкономите на такой вещи, как та или иная система отопления, растягиваясь, аккумулируясь в течение пятидесяти или ста лет, дает совершенно несопоставимую величину по отношению к исходной. В этом отношении сразу возникает вопрос, мгновенного ответа на который я не жду, но все-таки его формулирую.

Если вы не строительный комплекс, и не система власти, которая уже образовала с ним определенный симбиоз и находится от него в зависимости, а оппозиционер, социальный критик, популист даже – как угодно, который хочет выставить этому альтернативу? Не предметную – можно же показать: вот другой дом. Это просто. Можно показать: в других местах эту задачу решают иначе – вот оно, решение. И что? Если вы хотите поставить задачу, вам надо сформировать механизм, способный, теоретически хотя бы, изменить исходную ситуацию. В полном её объеме. Инструментов в вашем распоряжении не так мало, но и не так много. Вы даже не можете воспользоваться антимонопольным законодательством, потому что формально ни один из крупных игроков на московском псевдорынке жилья не выдает свыше тридцати процентов продукции.

- - Почему?

Да потому, что даже ДСК – 1 не покрывает тридцать один процент.

- - Это просто крупный комплекс побит на кусочки?

Он один, но де-юре нет монополизации рынка, и в суде (если вы найдете такой суд) вы не докажете, что рынок монополизован . Значит вам нужно отстроить решение в каком-то другом контекстном поле.

- А он не может рухнуть сам?

Возможно. Он может разорваться сам в ситуации экономической катастрофы. Пока таковая в Москве ясно выраженным образом ещё не предвидится, и слава Богу, так как ломка машины не цель, есть цель – улучшить процесс. Что можно делать? Не обсуждаем практику, что практически можно сделать – это уже работа, а не учебный разговор. Но в принципе, когда вы имеете дело с могучими инерционными машинами.

- - Изнутри встраивать какие-то…

Он гениально отторгает все чужеродное.

- - Ну тогда снаружи.

Есть такая вещь, как негативное творчество –э то когда вы выстраиваете эффективную машину, блокирующую любые альтернативные решения. Строительный комплекс, с его проектной пристройкой, такую машину создал. Ну, скажем, у вас появляются на горизонте строительные компании из иных городов, которые предлагают построить то же в два раза дешевле. Вы блокируете их появление сотней способов: не лицензируя деятельность в Москве, «выигрывая» у них тендер, прямым нажимом… Вам предлагают проекты иных конструкций домов. Вы останавливаете их на дальних подступах . Их не публикуют, о них неизвестно, они не получают развития, и так далеее . Это в общем несложно. Изнутри закольцованной обороны строительного комплекса изменить ситуацию вы не можете – оно живое и думающее, это кольцо. И думающее неплохо. Значит вам необходимо какой-то чрезвычайно тонкий ход, который окажется над и под кольцом обороны.

- - Вопрос: а элитное жильё? Оно в эту схему не укладывается.

Нет, но мы о нем и не говорим. Большая машина не интересуется элитным жильём в чистом виде.

- - Почему – оно же выгодно?

- - Идея в другом: элитное жильё сделать как образец для менее элитного …

Вы не можете этого сделать в принципе, иначе оно не будет элитным. Оно не может быть образцом для жилья другого класса, или оно обесценивается. Просто машина строительного комплекса не умеет строить элитное жильё. В принципе не умеет. Если она работает на серийном производстве только однотипного , делать уникальное она вообще не в состоянии. Не получится.

- - А может быть, надо идти в область законотворчества, и может быть как-то разрушать эту однотипность?

О! Уже ближе. Значит нам с вами надо войти в ту область, которая будет трактовать социальные права и работать в логике, которую я вам обозначал на примере Торонтского закона, говорящего вовсе не о строительстве, а о собственной двери. То есть вам нужно тогда находить точку нажима через достаточно мощную социальную, лоббистскую силу, способную продавить какую-то идею. А инструментом у вас тогда становится … Запрет!

- - Запрет?

Вы не можете что бы то ни было сделать разрешением. А вот отрицанием можете – только не поймите меня сейчас буквально - если бы я ввел Торонский закон, я бы разорвал кольцо обороны, поскольку тем самым запретил бы строить выше пяти этажей. И все тут.

- - А если у нас земли недостаточно, ведь говорится об исчерпанности территорий для нового строительства?

Эта исчерпанность – следствие буквальной интерпретации границы. Ведь смотрите, что происходит. Во всем мире существуют границы юрисдикции, границы владений. Тот же город Вашингтон, в тело которого ромбиком, обгрызанным с юга, входит дистрикт Колумбия, - это разные юрисдикции. И что из этого? Люди живут в физическом городе, а не в юридическом городе. Они могут жить где угодно - в штате Вирджиния или в штате Мерилэнд , и работать в дистрикте Колумбия. Это лишь означает, что вы отрываете физическое, предметное, от правового, в том числе налоговой базы и миллиона других вещей, это все тянет одно за другим. Маленькая Голландия находит пространство для строительства другого типа!

Более того, Вашингтон страдает от того, что налоги выплачиваются по месту жительства, но в Москве, несмотря на стенания городов области, подоходный налог платится по месту работы, так что на защите границы – одно лишь прямое лоббирование интересов строительного комплекса и принципиальное нежелание идти на кооперацию с городами и районами области.

- - Но Москва уже сформировалась, и уже полно этих высоких домов, и чтобы их заменить на низкоэтажные , потребуется очень сильно территорию расширять.

И что? Нужно ли при этом расширять юридически территорию? На каком основании?

- - То есть ездить в Подмосковье и не обращать внимания на то, что это Подмосковье?

Коттеджные поселки эту норму уже задают, но они у нас элитные. Крах московской схемы скрыт в ином. Подмосковные Красногорск или Одинцово уже перетягивают на себя великое множество москвичей или потенциальных москвичей, работающих в Москве. Одинцово – это уже 300 тысяч жителей!

-                         Но ведь новостройки Москвы никуда не денутся.

К несчастью, это так, машина строительного комплекса делает миллионы москвичей своими заложниками, но это и ее неизбежный кризис в близком будущем. Якобы выгодное городу переуплотнение создает столько же проблем, сколько рассредоточение, просто проблемы другие, и более серьезные. Уже началось падение рыночной стоимости жилья, которое в семидесятом – семьдесят пятом годах было наилучшим. Двадцать пять – тридцать лет, старение структуры, появление элитной альтернативы для тех, кто побогаче , появление демократической альтернативы в пригороде, и вы получаете поступательное снижение стоимости вчера еще первоклассных квартир.

- - Это какое же?

Нормальные, хорошие шестнадцатиэтажные дома там, трех – четырех - пяти подъездные, из лучших в 70-е годы моделей. И если за последние полгода не произошло существенного снижения цены жилья в первичном рынке, то здесь никуда не деться. Цена пошла вниз и продолжает идти вниз: со ста тысяч у .е . за трехкомнатную квартиру до шестидесяти - пока. Что за этим неизбежно? Дальнейшее снижение.

- - И всё-таки рынок первичный наверное тоже будут обесцениваться, да? Нет?

Как раз это не факт. Потому что при резком ухудшении качества жизни в значительной доле ранее построенного жилья неизбежно начнется бегство всех, кто окажется на это способны . Заложиться , перезаложиться и сбежать. Беглецы будут поддерживать высокую цену нового жилья. А дальше - мир уже знает эту историю. Остаются те, кому деваться некуда, и происходит трущобизация сначала отдельных домов, затем целых кварталов - как неизбежное следствие.

- - А не может возникнуть новый тип, допустим? Вот были пять этажей, девять этажей, потом шестнадцать. Ну что-то возникнет, какой-то новый тип, который опять станет улучшенным жильём, и как бы все это повторится?

Сколько угодно, но только оно ведь будет дороже, если оно улучшенное. Значит вам для начала необходимо переосмысление ценовой политики. И создание инструмента снижения стоимости всеми возможными способами. Снижения нормы прибыли.

- - Снижение стоимости жилья на первичном рынке?

Конечно. Только так вы можете завести новую машину. Это безумно трудно сделать. Более того, с каждым годом трудность этой проблемы увеличивается. Но на сегодня побеждает строительный комплекс. По одной простой причине: он не встречает никакой осмысленной оппозиции,   кроме разрозненных воплей людей, которые здесь, тут, там, одни против одного, другие против другого пытаются бунтовать. Бунтовать, потому что кроме некого протеста из этого решительно ничего не следует. Ни политического лобби, ни реального объединения. И, как это ни парадоксально, на сегодняшний день нет ни одной политической конструкции, не исключая коммунистов, что лишний раз показывает, что это уже не партия, - которая сделала бы жилищную политику инструментом увеличения своего влияния.

-                         А можно вопрос: они не сделали этого потому, что не понимают, или потому, что им это невыгодно?

Нет, не понимают. В данном случае о выгоде даже говорить не приходится, потому что у них интереса в этом комплексе нет.

- - Вячеслав Леонидович, а что пытался сделать Немцов своими жилищно-коммунальными реформами?

Немцов - романтик. Это не дурное определение. Романтик в том отношении, что была поставлена совершенно правильно целевая функция: достичь стопроцентной оплаты жилья теми, кто в нем проживает. Ну конечно, такая задача есть. Но, как у Щедрина было сказано, «жители к питанию склонны, но сре дств дл я оного не имеют». Эта точная формула и здесь соответствует действительности. Условием является не только – хотя очень важно – снижение стоимости услуг там, где она вздута. Но и повышение самого экономического климата, отражающееся в кармане, а не в статистике.

- - То есть он слишком рано это начал – так, что ли?

Это, скорее, был только лозунг, хотя медленное, очень медленное движение в этом направлении в России происходит. Я же вам говорил, что Москва и Россия разничаются долей, которую люди тем не менее выплачивают за свое жильё, за его содержание.

- - Но выливается ли это во что-то, кроме подорожания каких-то услуг?

Пока что они получают взамен не совсем еще разваливающееся жилье. Вот не будут платить – развалится совсем. Есть второй принципиальный вопрос, и вот тут-то мы оказываемся с вами в ситуации, где возможности бюрократического творчества завершаются. И необходим переход, так сказать, на эвристику более высокого порядка, когда вам надо охватывать весь контекст, чтобы сделать один булавочный укол. Прежде всего это означает радикальную налоговую реформу. Пока она не осуществлена, решить эту задачу жилищно-коммунальной реформы нельзя в принципе, можно только царапать гвоздем по стеклу. Вы знаете, в чем вообще драматическая проблема. В чем драма налогового кодекса России? Отбросим все детали, по самому крупному.

- - В количестве налогов?

Да Бог с ним, с количеством. Это не самое главное.

- - Люди бедные. Непривычные.

- - Сумма налогообложения.

- - Нет? Всегда пытались уменьшить, говорят…

- - Высокий налог, его никто не платит …

- - Все время нужно увеличивать сборы налогов…

Сегодня главным источником поступления налогов является работодатель, а не работник, получающий жалование. Всего-то навсего . Действительно, если даже моя крошечная так сказать консультативная фирма должна на каждый рубль, выплачиваемый сотруднику, штрафоваться, так сказать, на сорок копеек…

- - Тридцать восемь с половиной!

В разных городах по-разному. Набирается за счет дополнительных местных сборов. На круг – сорок. И это делает невозможным нормальное функционирование, ведь НДС никто не отменяет, и двадцать процентов НДС у вас скусили, пока деньги за контракт только к вам поступают. После этого нужно сорок процентов отдать оставшегося после уплаты НДС. А потом вы уплатите подоходный налог с номинальной ставки. Вот эта налоговая матрешка парализует бизнес – раз, и уводит деньги в тень - два. Конечно, я найду сто один способ обналички для того, чтобы показать мало, мы заключаем сговор. Обычная схема. Значит у нас с вами единственный путь   - он давно уже высказан, но высказан недостаточно сильно, и не объясняется на уровне кастрюльки - снять с работодателя этот тип нагрузки – ну, нельзя говорить о тотальном снятии, но существенно снизить. Но зато уже у меня нет оснований скрывать истинные размеры зарплаты, которые я плачу своим работникам.   

- - То есть Вы считаете, что по бюджету это не ударит?

При этом ограничении и ограничении подоходного налога, при потолке не вырастающем за двадцать, двадцать пять процентов, и при тогда уже жесточайшем преследовании за нарушения, вы можете получить отдачу в виде массы – она легко просчитывается. Но у вас есть временной лаг, потому что у вас есть социальные выплаты. Пенсии те же. И пособия. Там, где никто ничего не зарабатывает, а платить надо. Политическая воля, которая позволила бы на полгода хотя бы получить ситуацию, при которой средняя пенсия остается пятьсот рублей, а средняя зарплата вырастает до пяти тысяч, чрезвычайно трудно. Шанс получить на это стабилизационный кредит у России был. Она им не воспользовалась. [1] [1]

- - Когда?

В начале девяностых годов.

- - А сейчас это нереально?

Кредит? Ну, пока трудно сказать, шанс какой-то есть. Но под это нужен предельно внятный проект, по крайней мере доведенный, дозвоненный до последней косточки. Показывающий временной график. Показывающий действительные фискальные механизмы реализации. Показывающий ужесточение законодательства за нарушение в налогообложении. Резкое ужесточение.

- - А у нас какая-нибудь работа в этом направлении ведется? Допустим, министерство налогов и сборов, Дума…

Робкие слова по этому поводу – я же не изобретатель этого, как вы догадываетесь, я это слышал, знал, изучал и западные анализы по этому поводу, и наши отечественные. Здесь вопрос упирается в обеспечение политической волей инструментов реализации реформы. Без хирургического вмешательства эта задача относится к классу нерешаемых . А если она не решается, то вы не можете решить и задачу в сфере жилищно-коммунального строительства.

- - Да и не только пожалуй в этой сфере.

Но она самая тяжелая, почему я о ней говорю. Знаете, еду себе человек все-таки как-то выращивает. Даже если уж совсем плохо. Какой-нибудь город Александров с огорода кормится .. А вот дом без средств все-таки построить нельзя, если не уйти в лес, но таких желающих мало. Вы можете мне говорить об устарелых трубопроводах и железных дорогах, я с вами совершенно согласен . Но по совокупности ничто сегодня несопоставимо с жилищно-коммунальной проблемой. И кавалеристского налета здесь не получается. В этом случае творческая энергия должна быть нацелена не на сам проект – его можно взять почти в готовом виде. А на проект реализации этого проекта через политические институты, человеческое сознание, соорганизацию если не миллионов людей, то хотя бы «гнезд» из тысяч людей. Драма сегодня заключается еще в том, что психологическое пространство России в сознании не просто её обывателей, но и её специалистов, её экспертов, оказывается кремлецентрическим . Все видится через единственную точку. Многообразие уже реализуемого и реализованного опыта в этой стране, здесь и сейчас, как говорит известный телеведущий, гораздо больше, чем можно себе представить. Скажем, в городе Пскове – не из богатых город - жилищно-коммунальная реформа продвинута на двадцать лет вперед по отношению к Москве. Не в сторону увеличения ресурсов у граждан, этого они сделать не могут без главного условия, но в сторону сокращения непроизводительных расходов и потерь.

-                         Может быть, здесь уже влияет эффект масштаба?

Может быть. Но ведь тип решения обладает ценностью уже независимо от масштаба. Порождение решения может быть гораздо легче в компактной группе, а дальше? Ретрансляция, использование предполагает интерес к стране в её реальном многообразии. Этого интереса, как правило, нет. И знания о многообразии страны, как правило, нет, или оно у других экспертов. [2] [2] И мы получаем очень странную ситуацию, при которой большинство обсуждений носят узко клубный характер. Несколько групп, представляющих собой, так сказать, осколки нескольких институтов. Это и есть совокупность экспертов в психологической картине. Она передается прессой – тиражирование имен, воспроизводство одних и тех же текстов на самом деле является как правило нормой, и нарушение этой нормы - редкость. Есть вторая технология, невольная, подсознательная: отталкивание нежелательной информации, что означает смерть для творящего сознания, оно же кормится многообразием.

Что такое отталкивание? Для завзятых социальных критиков, у которых установка только на минус, есть психологический блок в считывании конструктивной информации. Ну, если по определению все плохо, то ничто не может быть хорошо. И неинтересно, если хорошо. Вот та же Чувашия на тысячу человек строит почти в два раза больше, чем Москва.

- - Индивидуальных домов? В частности?

В частности индивидуальных . Там нет ни одного домостроительного комбината, им дали тихо умереть, не вкладывая в их реконструкцию гигантские средства. Значительная часть их реального профессионального потенциала никуда не делась. Люди продолжают свое дело, перестроившись в другую систему организации и бизнеса, и производства. Если они строят больше на тысячу жителей, значит это, как минимум, заслуживает внимания, но я не знаю ни одной серьезной публикации на эту тему в центральной прессе.

-                         А вы сами?

А я на самом деле не могу такую публикацию сделать, потому что у меня нет прямого владения всем материалом, я вынужден пересказывать или опираться на статистику. И нет времени компенсировать незнание. Вот если я сейчас «отловлю» чувашского депутата, и с ним сделаю проект для его города, вот тогда у меня появится такая возможность. Значит, мне тоже надо выстраивать конструкцию, позволяющую поставить и решить такую задачу. Не в роли вольного стрелка, а в роли политического игрока. Аналогичные картинки складываются чрезвычайно интересным способом. Не надо ездить далеко. Стоимость недвижимости, которую продает муниципалитет города Владимира за квадратный метор сегодня – сорок пять долларов. [3] [3] И сводит концы с концами. Это произошло по необходимости, а не от того, что кто-то так возмечтал, вроде московских начальников. Происходит встраивание ценовой политики в реальные деньги, которые обращаются не местном рынке . Невозможно реализовать эту недвижимость за более высокую цену. Москва говорит устами мэра: вот двести долларов за метр – это идеал. Его тут же строительный комплекс поправляет: ну это, конечно, мэр погорячился, четыреста – это ещё куда ни шло, а потом – кредит, который на них накладывается. Владимир реализует «элитное» жилье в кирпиче по двести. Вся система отстраивается там не от спекулятивных ожиданий, которые возникли в преддефолной Москве на накруте выгодной   конъюнктуры случайного сгустка больших денег,   а от совершенно других оснований. От того, что там есть. Чрезвычайно любопытно: ведь казалось бы, надо было вообще бежать туда и выяснять, как же это получается – там же еще никто с голоду не умер. Нет к этому интереса.

- - Его специально нет?

Иногда нет, иногда специально. Но из моего опыта, - как правило, это происходит нерефлексивным образом. Просто потому что другой, внемосковской действительности как бы не существует.

- - Не видят просто.

Не видят просто. И интереса к ней нет. Это очень опасная ситуация для национальной конструкции. Потому что - банально звучит, но от этого не перестает быть правдой - в значительной степени страна так сказать прирастает провинциями. Провинция выживает. Трудно, но выживает. Есть несчастные точки, в которых катастрофа максимальна. Они известны, о них шумят, потому что о них выгодно шуметь. Ну, где ВПК совсем лег, или закрылись шахты – и то, даже Тулеев сумел отстроить конструкцию. На самом деле пафос этих слов – страна выдерживает эксперимент по выживанию. И в целом проходит его успешно. Этого никто из аналитиков не предвидел всерьез. Все прогнозировали гораздо более тяжкие потрясения.

- - Пример. Какие более тяжкие потрясения?

Голод, в настоящем смысле слова голод…

- - Это серьёзно так и прогнозировалось?

Ну конечно, да.

- - Когда? Во время перестройки или позже?

Были прогнозы, что до двадцати – двадцати пяти миллионов людей бросятся через границы в Европу, обезумев от голода. Это все было реально, можно прочесть при желании. Самое любопытное с исследовательско-аналитической точки зрения понять, почему так не случилось, как случилось, что степень самоорганизации оказалась существенно выше, чем предполагала теория, понять природу позитивных градиентов. Пребывающие в тех же условиях точка А и точка Б оказываются в почти разных исторических эпохах, когда между ними пятьдесят километров. Поиск ответа на такие вопросы нуждается в любопытстве, в рефлексивно оснащенном любопытстве. Вот об этом любопытстве мы поговорим в следующий раз.

Стенограмму выполни л( а): Инна Коновалова

Редакцию осуществил В.Л. Глазычев  

[1] [1] Читалось до принятия Налогого кодекса и до обнародывания программы ЦСР Грефа .

[2] [2] Формирование федеральных окргов позволило группе московских экспертов не только сформировать первую в России комиссию по пространственному развитию Приволжского округа, но и направить одновременно дюжину экспедиций в периферийные зоны огромного края.

[3] [3] В городке Ясный Оренбургской области двухкомнатная квартира стоит 120 тысяч рублей, т.е. менее пяти тысяч у .е ., и это не то место, откуда все бегут, напротив. Там, откуда бегут, стоимость падает до 20 тысяч рублей.